Картинка «Москвы...» яркая, сочная и жизнеутверждающая, кадры «Веры» - закопчённое дымом небо, убогий быт типовой квартиры и общежития, рваные халаты. В саундтреке «Москвы...» — бардовская песня и немного западного диско, в звуковом оформлении «Маленькой Веры» использованы эмигрантско-блатные песни Шуфутинского и Успенской, что в доперестроечные времена было невозможным приёмом. Финал оскароносного фильма Владимира Меньшова — тоже дающий надежду, светлый, со знаменитой фразой «Как долго я тебя искала». Что же предложил зрителям Василий Пичул — постановщик «Маленькой Веры» – в конце двухчасового повествования? Может быть, хэппи-энд и всеобщее умиротворение? Как бы не так: Вера едва не покончила жизнь самоубийством, её жених — с раной в животе, а отец вообще умирает от сердечного приступа. Если сравнивать эти фильмы с позиций сегодняшнего дня, то «Москва...» явно стала бы фаворитом кинопроката, а «Маленькая Вера» не удостоилась бы с таким сюжетом даже показа по телевидению. Но фильм Пичула породил массу других кинолент, снятых в той же стилистике и ещё больше смакующими неприглядные стороны жизни общества. «Интердевочка», «Авария» — дочь мента», «Небеса обетованные», «Дорогая Елена Сергеевна» — это только верхушка айсберга.
По словам режиссёра Андрея Смирнова, только в 1990 году было снято 600 фильмов. Как говорилось в анализе новых фильмов за тот же год, подавляющая часть из них — депрессивные, мрачные картины, которые не внушают оптимизм. С точки зрения современного человека, в те годы творилось нечто невообразимое: кино снималось, тематика была мрачная, но зритель платил свои кровные рубли и шёл в кино смотреть на то, как кого-то унижают, оскорбляют и убивают. Если принимать во внимание исторические и социальные процессы, происходившие в 1980-е годы, то ситуация окажется вполне логичной. Дело в том, что классическое советское кино в основной своей массе не могло предложить зрителям что-то зрелищное и захватывающее. Советский зритель знал, что где-то за океаном люди смотрят такое кино, где есть и драки, и мафия, и убийства, и пикантные сцены — словом, чисто развлекательный и коммерческий продукт. Не будем говорить о художественной ценности таких фильмов, но спрос на них был всегда: зритель, независимо от национальности и расового происхождения хотел видеть такие фильмы. Британские, американские и европейские зрители ещё с 1960-х, когда был отменён Кодекс Хейза, такое кино получали в свободном доступе. В Советском Союзе сомнительное, провокационное и не прошедшее цензуру зарубежное кино в лучшем случае показывалось на недельных кинофестивалях, а в основном просто запрещалось и не проходило ни в одном кинотеатре. Во всём мире в 1960-1970-е годы шёл бум эксплуатационного кино, а в СССР подобные фильмы производиться никак не могли. Во второй половине 1980-х годов, освободившись от оков цензуры, советские кинодеятели начали снимать то, что раньше им делать запрещали: так появились на свет «АССА», «Взломщик», а годом позже и «Маленькая Вера». Сложилось так, что в позднесоветском кино разрешили показывать то, что ранее было под запретом. Разумеется, зрителям было это интересно. Поэтому они шли в кино, чтобы увидеть на экране то, чего раньше видеть не доводилось. Сложилась ситуация, когда запретные плоды легально можно было посмотреть в кинозале и за это зрителя никто бы не наказал: фильм официально выпустили в прокат. Если до перестройки в советском кино была сильно идеологизированная киноиндустрия, где зрителю с экрана прямо говорили, что мафия — это зарубежное зло и её вообще у нас нет, то «Воры в законе» 1988 года в лоб заявили, что мафия есть и в СССР, и руководит ей очень харизматичный авторитет, у которого тоже есть свои понятия чести и совести. Иными словами, перестроечное кино удовлетворило самые низменные потребности зрителей: с хлебом в стране уже были проблемы, зато зрелищ — хоть отбавляй.
